— Скажи нам: кто он? Она на мгновение запнулась, ровно на столько, сколько требуется, чтобы произнести имя. Будто во тьме искала это имя, тотчас же нашла его среди многих и многих на этом свете и на том и прибила его к стене точным ударом кинжала — как бы без всякого колебания наколола на булавку бабочку, — этим огласила приговор, вынесенный судьбой давно и навсегда. — Сантьяго Насар, — сказала она.
«Птицы во сне —всегда к здоровью».
(«Хроника объявленной смерти» (1981) Г.Г. Маркеса)
Повесть Габриэля Гарсия Маркеса, известного колумбийского писателя-классика воссоздает события, якобы, происшедшие в 1951 году, и была опубликована в 1981 году. Известный международный журналист, издатель, политический деятель, лауреат Нейштадтской литературной премии (1972) и Нобелевской премии по литературе (1982), легендарный представитель литературного направления «магический реализм» пишет повесть, удивительную, романтичную, ироничную, сказочную, в основе которой лежит история убийства, о котором знают все, все пытаются его предотвратить, но которое все равно происходит. История сочетает в себе элементы детектива, журналистского очерка, реалистического, эпического, сказочного нарратива. Рассказ ведется от лица повествователя, который в самом начале повести сообщает нам о том, кто был убит: Сантьяго Насар, - образ молодого юноши Маркес пишет со своего друга детства. Названы также имена убийц: братья Викарио. Повесть, таким образом, посвящена тому, чтобы рассказать читателю о том, как все это получилось. Сюжет разворачивается в неожиданном направлении, так как в самом начале исход книги уже известен, а повествователь, подобно следователю, будет воссоздавать события прошлого с точностью до минуты. Итак, возникает вопрос, почему такая странная книга могла стать общепризнанным образцом самого нежного повествования, в киноверсии которой, кстати, снимется легендарная итальянская кинозвезда Орнелла Мути?
Стоит, возможно, отметить три важных момента. Писательская специфика, колорит магического реализма, свойственные писателю, неминуемая и обязательная роль любви в произведениях Маркеса (да и в его личной жизни), политическая арена, которая генерировали мифы вокруг писателя, и о которой он, в свою очередь, тоже стал создавать мифы, превращая их из частных эпизодов, историй, моментов в эпические сказания.
Гарсия Маркес, во-первых, национальный писатель, и одновременно писатель массовый, в некотором смысле, эпический. Это автор, произведения которого с радостью читают во всем мире, и, одновременно, писатель, который, как никто другой, сохранил удивительную самобытность, ощущение собственной земли, страны и традиций. Оба положения, пожалуй, можно проиллюстрировать фразой, которую полковник Буэндиа, высказывает в книге «Сто лет одиночества» (роман, который и принес Маркесу мировую славу). Проснувшись рано утром, полковник вдруг делает ошеломляющие открытие. «Земля круглая, как апельсин!», констатирует он. Открытие такого рода для любого человека планеты радостно, чуть наивно, и универсально, а, вот, сравнение земли с апельсином, носит, пожалуй, свой особый национальный колорит, как и известка и земля, которые одна из героинь романа «Сто лет одиночества», сирота Ребекка, постоянно отколупывает со стены и тихонько поедает!
Для Маркеса любовь — это воплощение демона. То есть того, с чем следует и нужно бороться (и, соответственно, что нередко одерживает над человеком победу, отсюда метафора «убийства» или «смерти»). Одно из произведений так и названо «О любви и прочих демонах» (эпиграфом к этой книге, кстати становятся слова из Фомы Аквинского, «Волосы, вероятно, воскресают гораздо раньше остальных частей тела». Фома Аквинский. О воскресении тела в целом. Раздел 8, гл. 5). Любовь у Маркеса часто происходят на фоне глобальных катастроф, наилучшем образом ее оттеняя и с ней, соответственно, вступая в драматическое взаимодействие (как в романе «Любовь во время чумы» (1985)).
В 1946 году по настоянию родителей Маркес поступил в Национальный университет Боготы на юридический факультет. Тогда же он познакомился со своей будущей женой, Мерседес Барча Пардо, дочерью аптекаря. В марте 1958 года Гарсиа Маркес ненадолго приезжал в Колумбию, где и женился на Мерседес Барча, вдвоём с ней возвратившись в Каракас. Мерседес посвящены некоторые из его романов, она часто фигурирует в текстах, в частности, танцует на свадьбе в одном из эпизодов «Хроники». Посвящение к роману «Любовь во время чумы» (1985) гласит: «Посвящается, конечно же, Мерседес» (para Mercedes, por supuesto). А далее следует продолжение цитаты из Леандро Диас: «Эти селенья уже обрели свою коронованную богиню». Любой перевод Маркеса страдает некоторой невозможностью до конца передать нежность испанского языка. По-испански, посвящение звучит «ParaMercedes, por supuesto. En adelanto van estos lugares: ya tienen su diosa coronada»: “дьоса коронада” актуализируется в речи, как пример звучания, передающего что-то более «мягкое», гармоничное. Русское слово «богиня» значительно больше маркировано по значению, указывая на что-то скорее пафосное, в то время, как в испанском варианте есть в этом слове не значение «кумира», а значение «прелести обожания», как и коннотация неоспоримой мужественной силы говорящего (дублированные открытые «а» в конце слова иконически передают что-то устойчивое, ценное).
И далее, политика. Вернее, не политика вовсе, а миф ее созидающий, искаженное, обдуманно утрированное положение дел, иногда, прекрасно-чудесное видение, отображенное или заново воспроизведенное в литературе. Помимо тех известных фактов, говорящих о том, что на Маркеса огромное влияние оказали Эрнест Хемингуэй, Уильям Фолкнер, Джеймс Джойс, Вирджиния Вулф, Франц Кафка, важно отметить, что писатель долгое время работал международным корреспондентом. C 1950 по 1952 год вёл колонку в местной газете «El Heraldo» в Барранкилье. С 1954 года работает в Боготе в газете «El Espectador», публикуя небольшие статьи и рецензии на фильмы. В 1956 году Гарсиа Маркес работал в Париже в качестве иностранного корреспондента. Снова реальность и мифология, сплетенные вместе. Маркес придерживался левых, то есть социалистических взглядов, в 1991 году опубликовал работу «Меняя историю в Африке», посвященную участию Кубы в Ангольской гражданской войне и в Южно-Африканской Пограничной войне (войне за независимость Намибии). Маркес был постоянно в оппозиции к Колумбийскому литературному status quo, отстаивал антиимпериалистические, социалистические взгляды, то есть принципиально находился в оппозиции к глобальному status quo, определяемого и навязываемого США.
Еще более важным фактором для понимания фигуры автора, которого Маркес создает на страницах своих произведений, становится даже не столько его политическая деятельность, но авторитет его личности на политическом горизонте, и, соответственно, те интерпретации, которые подобный образ за собой повлек.
Некоторые интернет-источники (в частности, популярнейшая газета El Pais, от 3 октября 2014 года), пишут о том, что во время президентства в США Билла Клинтона (1993—2001) Гарсиа Маркес по личной просьбе президента Мексики Карлоса Салинаса де Гортари, неофициально осуществлял посредничество при переговорах между Клинтоном и главой Республики Куба Фиделем Кастро (La mejor novela de espías de García Márquez. EDICIONES EL PAÍS S.L.). Ссылка, впрочем, дается на художественную книгу «Дополнительный канал на Кубу» (Back Channel to Cuba), написанная Вильямом Леогранде и Питером Корнблу (William M. Leogrande y Peter Kornbluh), которая, якобы, раскрывают секретные документы о переговорах между Кубой и США, начиная с социалистической революции на Кубе 1959 года.
Вот какая информация содержится в более достоверном источнике: архиве Гарсия Маркеса, недавно появившемся в цифровом виде и опубликованного на сайте Техасского Университета в Остине Harry Ransom Center. Архив, в частности, содержит подробнейшие материалы записей встреч между Гарсиа Маркесом и Биллом Клинтом, Гарсиа Маркесом и Фиделем Кастро.
В одном из блокнотов описывается знаменитая (и часто интерпретируемая) встреча Маркеса с Биллом Клинтоном и Хилари Клинтон в Белом Доме, вместе с другими приглашенными, среди которых Карлос Фуэнтес, мексиканский писатель и дипломат. Встреча, которая длилась пять часов (Series IV. Personal and Career Related. 1952-2014. Box 77. Folder 5). По информации, которая приводится в архиве в качестве резюме произошедшего, Маркес рассказывал и о торговле наркотиками, и о Колумбии. По тексту того же составленного позднее резюме встречи, хранящемся в архиве Маркеса, в какой-то момент обсуждения, Клинтон решает поменять тему разговора, и начинает вести беседу… о литературе. В ответ на это от своих собеседников он получает искомые ответы-названия любимых романов. «Приключение Гекльберри Финна» Марка Твена, «Граф Монте Кристо» Александра Дюма. Клинтон цитирует по памяти «Шум и ярость» Фолкнера, разъясняя, какая именно часть этого произведения более сложная. [Así que el mismo Clinton desvió la conversación hacia la literatura. ¿Qué libro le hubiera gustado escribir a Styron? preguntó Clinton, para iniciar la ronda. "Huckleberry Finn", de Mark Twam, respondió el anfitrión. ¿Y a Gabo? "El conde de Montecristo", de Alejandre Dumas. <…> Me gusta más Absalón, Abralón", señaló Clinton, "pero sobre todo admiro la sejaínda parte de El ruido y la furia". Los coitertulios se sorprendieron, porque esa es, como dice García Márquez, "la parte más compleja, y la más meritoria y difícil, del trabajo de Faulkner"].
Если беседа с Клинтоном кажется намного более официальной, натянутой, проведенной скорее из чувства долга или искреннего желания помочь, то встречи с Фиделем Кастро для Маркеса носят намного более эмоциональный характер, о чем свидетельствуют слова Маркеса в отношении Фиделя Кастро, искренние и безапелляционные: «суммируя, без единого перерыва на «но», моего или чужого, хотелось бы сказать следующее: я дружу с Ф (иделем) много лет, я восхищаюсь им, я уважаю его, и я его очень люблю». [En síntesis, y sin una sola interrupción suya ni de nadie, le dije lo siguiente: Lo primero que quisiera decirle es que no sólo mantengo con F una gran amistad desde hace muchos años, sino que además lo admiro mucho, lo respeto mucho y lo quiero mucho].
Развивая мысль о том, что США сделали из Фиделя образ примитивного и жестокого диктатора, Маркес пишет в своем дневнике о том, что Кастро, по сути своей, является совершенно другим человеком, очень хорошо образованным, разбирающимся в мировой политике, человек с опытом, и политическим даром редкого провидения, блестящим оратором. [Los USA le han creado la imagen de un dictador primitivo y cruel, y es todo lo contrario: un hombre muy bien educado, muy bien informado del mundo, de una experiencia y de una lucidez políticas excepcionales, y un lector poco común].
Во время одной из встреч с Фиделем Кастро, Маркес сам задает Фиделю вопрос о литературе, но это делается не для смены темы разговора, а проявляется как совершенно непринужденное продолжение беседы на дружеской основе. Вот такой все-примиряющий суммирующий вопрос Маркес задает Фиделю: «Что вы сейчас читаете?» [Y ahora, terminemos con estos discursos y dígame una cosa: "¿Qué' libro está leyendo?"]. (White house visit. Gabriel Garcia Marquez Papers. 1930-2014 (bulk 1966-2006)].
В данном случае, история показывает даже не конкретную политическую деятельность писателя, а скорее его образ достойного, благонадежного, мудрого человека и общественного деятеля.
До восьми лет Маркеса воспитывали бабушка и дед – отставной полковник, участник гражданской войны 1899–1903. События той войны легли в основу многих его произведений, и в какой-то момент один из героев в «Хронике объявленной смерти», а именно отец Байардо Сан Романа будет декларирован как участник этой войны, чем и заслужит всеобщее уважением и признание не только себя, но и сына. В реальной жизни Маркес интересовался войной во Вьетнаме (о чем свидетельствуют статьи в его тетрадях), переживал революцию на Кубе, высказывался в отношении кровавого военного переворота в Чили, падения — одного за другим — авторитарных режимов и диктатур в странах Латинской Америки. Он писал о своей дружбе с Фиделем Кастро и символом мировой революции команданте Че Геварой. В архиве, предоставленном Техасским Университетом в Остине большое количество личных писем, от президента Билла Клинтона, до колумбийского писателя Энрике Сантос Кальдерона.
Основные черты литературного направления, которому следует Маркес – точная, «реалистическая» детализация в описании эксцентрических характеров и сверхъестественных событий. Маркес признавался, что решился «разрушить демаркационную линию между тем, что казалось реальным, и тем, что казалось фантастическим, ибо в мире, который я стремился воплотить, этого барьера не существовало». Для его героев «христианская мораль», «республиканские традиции», «валютный голод», «общественный прогресс» такие же порождения современного магического сознания, как вера в духов, колдунов и порчу.
Многие интерпретаторы пишут о том, что «Хроника» — это книга о судьбе, которую нельзя избежать. Никто не хочет этой смерти — и, прежде всего, сами будущие убийцы, которые делают все, чтобы их остановили, но ход событий уже не повернуть вспять. Действительно, одним из главных мотивов повести становится тема рока и «воспоминания». Неслучайно во французской критике повесть часто называли «воспоминанием о воспоминании». Эффект воспоминания достигается благодаря тому, что, с одной стороны, по сюжету герои через много лет вспоминают произошедшие события, а, с другой стороны, героям изначально свойственно ясновидение, они видят то, что произойдет в будущем. На протяжении всего повествования Сантьяго Насару чудятся предстоящие события, они словно продиктованы судьбой. Братья Викарио утрируют ситуацию, бодро сообщая всем вокруг о том, что планирует сделать и что произойдет: «— С ним что-нибудь случилось? — спросила она. — Ничего, — ответил ей Педро Викарио. — Мы его ищем, чтобы убить, только и всего». Кроме того, счастливый исход событий для Анхелы является тоже своеобразным сном счастья, который Байардо видит в начале повествования, а Анхела вспоминает лишь в конце книги!
Повесть написана о любви, и даже эпиграф к ней — слова Жиля Висенте «Любовная охота сродни надменной – соколиной». (Некоторые русские переводчики интерпретируют эту фразу в значении «возвышенная», в то время как у Маркеса в этой фразе звучит что-то гораздо более исконно латиноамериканское, и чуть более агрессивно-романтичное!) Роман начинается с того, что читатель узнает следующую информацию: Сантьяго Насар видел плохой сон именно в день, когда его должны были убить: «В день, когда его должны были убить, Сантьяго Насар поднялся в половине шестого, чтобы встретить корабль, на котором прибывал епископ. Ему снилось, что он шел через лес, под огромными смоквами, падал теплый мягкий дождь, и на миг во сне он почувствовал себя счастливым, а, просыпаясь, ощутил, что с ног до головы загажен птицами. "Ему всегда снились деревья", — сказала мне Пласида Линеро, его мать, двадцать семь лет спустя вызывая в памяти подробности злосчастного понедельника. "За неделю до того ему приснилось, что он один летит на самолете из фольги меж миндальных деревьев, не задевая за них", — сказала она. У нее была прочная репутация правдивого толкователя чужих снов, если, конечно, они рассказывались натощак, но в тех двух снах собственного сына она не угадала рокового предвестья, не заметила она его и в других снах с деревьями, которые он рассказал ей незадолго до смерти». Полное юмора повествование, особенно, когда в какой-то момент мать повторяет слова «— Птицы во сне — всегда к здоровью», снова заставляя читателя улыбнуться.
Несмотря на раскрытие финала романа в самом начале повести, самое интересное, а именно «мотивы», обнажаются далее по тексту, когда речь заходит о главной героине романа Анхеле Викарио, которая живет со своей матерью и сестрами в маленьком селенье, и которую однажды видит самый привлекательный мужчина на свете Байардо Сан Роман. Видит, и тут же решает на ней жениться. Ну, как принято в сказках или фольклорных историях. При этом заявляет он ей об этом в совершенно безапелляционной манере. И хотя «никто толком не знал, как они познакомились», («во время сиесты увидел ее в зале, в качалке», «проснулся вполглаза», «проводил взглядом до конца площади», «снова прикрыл глаза»), он проговаривает весьма отчетливо фразу: «когда проснусь, — напомните мне, что я хочу на ней жениться».
Развитие сюжета продолжается. Анхела не хочет выходить замуж за Байардо, и он предпринимает отчаянные шаги по привлечению ее внимания: приглашает свою звездную семью, скупает все билеты на благотворительной лотерее, чтобы выиграть главный приз – граммофон и подарить его возлюбленной, и, наконец, пытается и успешно-таки покупает самый красивый дом в городе, дом вдовца Ксиуса, где был так счастлив владелец, и где сам Байардо тоже мечтает быть счастлив. Каждый из перечисленных попыток реализуется в тексте, либо как утверждение устоявшегося мифа (гипертрофированное), либо как развенчание того или иного мифа (также преувеличенное), в первом случае, это утверждение мифа о власти происхождения и силе репутации героизма в вопросах замужества и любви, во втором и третьем – развенчание мифа о решающей силе денег.
Решив покончить с досужими домыслами, Байардо приглашает в городок всю свою семью, что полностью восстанавливает навечно его отличную репутацию: «Прибыли четверо: отец, мать и две лишившие всех покоя сестрицы. Они приехали в одиннадцать утра на "Форде-Т" с официальным номерным знаком и клаксоном, который крякал, как утка, и переполошил весь городок. Мать, Альберта Симондс <…> Сестры Байардо Сан Романа, едва расцветшие, походили на молодых, не знающих покоя кобылок. Но главным козырем был отец: генерал Петронио Сан Роман, герой гражданских войн прошлого века, боевая слава консервативного режима, ибо именно он разгромил и обратил в бегство полковника Аурелиано Буэндиа в битве при Тукуринке».
Эпизод со сказочно благородным приобретением граммофона опечален тем, что при получении подарка, Анхела его возвращает, вернее ее братья его возвращают, демонстрируя тем самым полное равнодушие к жениху и его щедрости: «В ту же ночь, придя домой, Анхела Викарио нашла там граммофон, завернутый в подарочную бумагу и перевязанный лентой из органди. "До сих пор не пойму, как он узнал, что у меня день рождения", — сказала она мне. С большим трудом она убедила родителей, что не давала никакого повода Байардо Сан Роману посылать ей такой подарок, тем более — делать это в открытую, так что все сразу заметили. Словом, старшие братья Анхелы, Педро и Пабло, отнесли граммофон обратно в пансион, его хозяину, и проделали все с таким шумом, что не осталось человека, который бы не видел, как они его принесли и как унесли обратно».
Еще более ярким продолжением этой трагической и эпической комедии становится успешная попытка Байардо купить роскошный дом вдовца, который сначала не хочет и слышать о том, чтобы продать дом, где был счастлив всю свою жизнь с женой, а потом, при виде новеньких купюр, которые Байардо ему демонстративно приносит, продает дом, при этом слезы текут из его глаз, а все внутри страдает и протестует перед неизбежностью проявления собственной слабости: “Вдовец Ксиус умер два месяца спустя. "От этого и умер, — сказал доктор Дионисио Игуаран. — А был здоровее нас, но, помню, прослушиваешь его и чувствуешь: в самом сердце слезы закипают". Он не только продал дом со всем, что в нем было, но еще и попросил Байардо Сан Романа, чтобы тот выплачивал ему сумму по частям, потому как в утешение ему не оставалось даже сундука, где бы держать такие деньги”. Попытка завоевать сердце Анхелы все равно оказывается провалом.
Одним из важнейших эпизодов повести становится день свадьбы, и, собственно то, что происходит после нее. В данном случае мифология свадебного сценария воссоздается полностью, а ожидания привычного скрипта вновь терпят крах (как в случае с домом вдовца), так как невеста, оказывается, имела любовника до замужества, за что влюбленный до смерти жених с позором возвращает ее в родительский дом. «Байардо Сан Роман не вошел, а только тихонько подтолкнул к двери свою жену, не вымолвив ни слова. Потом поцеловал Пуру Викарио в щеку и проговорил с глубочайшей горестью, но очень ласково: — Спасибо за все, мама. Вы — святой человек». Квинтэссенцией позора становится эпизод, когда братья близнецы хотят узнать имя виновного, чтобы впоследствии отомстить за сестру. Самым ярким эпизодом в книге становится момент, когда Анхела (которая ни за что не хочет называть имя любимого человека), вместо этого называет первое попавшееся имя, в полной уверенности, что этого человека братья никогда не тронут.
В этот момент в тексте реализуется пауза, так называемое, «время тишины», зависание, фермата, все, что обычно сопровождается в тексте описанием посторонних или потусторонних звуков и шумов, внутренней речи героев, актуализируется как описание тех жестов, мимики, других паралингвистических средств выражения, которые сопутствуют молчанию и эксплицитно говорят о внутреннем состоянии героя: «— Скажи нам: кто он? Она на мгновение запнулась, ровно на столько, сколько требуется, чтобы произнести имя. Будто во тьме искала это имя, тотчас же нашла его среди многих и многих на этом свете и на том и прибила его к стене точным ударом кинжала — как бы без всякого колебания наколола на булавку бабочку, — этим огласила приговор, вынесенный судьбой давно и навсегда. — Сантьяго Насар, — сказала она». В примере описывается ситуация, в которой главная героиня должна сказать, кто именно был ее мужчиной, что и является главной темой произведения: героиня назовет одно единственное имя первого попавшегося человека, которого, совершенно невинного, по ее «свидетельству» публично убьют (количество глаголов, которые выражают различные способы убийства приближается к 20!) Перед тем как произнести вслух имя, Анхела делает, может быть, самую важную паузу в своей жизни (в тексте на мгновение запнулась). До того, как она произносит имя, она пытается решить для себя вопрос, кого именно назвать, «ищет» имя, «среди многих и многих на этом свете и на том», «прибивает точным ударом кинжала», «накалывает как бабочку на стене», и только спустя какое-то время озвучивает: «Сантьяго Насар».
Самый забавный поворот сюжета в том, что далее по тексту снова происходит развенчание мифа. Описав несостоявшуюся свадьбу, автор вдруг резко меняет ход сюжета, обращая повесть в добрую, чудесную сказку, повествуя о том, как долгие годы Анхела ждала Байардо, в которого без памяти влюбилась сразу после их первой брачной ночи. Она ждет его долгие годы, сидя у окна и не желая знать никого другого. Пишет ему страстные письма в больших количествах, пока, через много лет он, наконец, не является к ней, в той же потертой куртке, со свертками ее писем, которые подобраны «строго по датам», «но не распечатаны». Понимание (хоть и через многие годы) происходит без слов, и прожив свою долгую жизнь, Байардо вдруг осознает, что должен вернуться к Анхеле, произнося фразу, в некотором роде сходную той, которую употребляет Иисус Христос: «Вот я» (Aqui estoy).
Далее по тексту реализуется еще один миф, миф о кровавом исходе любой любовной истории, фатума, смерти, мести, плохого предзнаменования, то есть всего того бесовского, сверхъестественного, инспирированного предрассудками и невежеством, темного, что только можно себе представить! Близнецы Викарио, несмотря на всеобщие попытки помешать убийству, а главное их собственное жгучее нежелание его совершить, все же убивают Сантьяго Насара. В данном случае, убийство — это манифестация фатума, то, что должно было произойти, реализация игры автора с традицией, которая диктует кровавое вмешательство во всем, будь то политические стратегии, дела любовные, или дела семейные (сходный стереотип выявляется в знаменитом фильме «Песок и кровь» с Шэрон Стоун в главной роли).
Другим ключевым мифом или мотивом, который реализуется в романе, становится миф о религии, которая, в отличие от дурных примет, черной магии и плохих снов терпит крах и полностью развенчивается. В этом легко убедиться: в самом начале повествования автор выводит образ епископа, который, находясь на корабле, крестит город, но обходит его стороной. В этом и ирония, и определенная позиция автора, противопоставляющего религии мир традиции и народного фольклора, намного более сведущие вважнейших вопросах бытия.
В заключение, хочется отметить, что Маркес абсолютно волшебен в своем нескончаемом оптимизме и удивительной искренности. Он необыкновенно добр к героям, добр к своим читателям. Превращая сказку в эпическую быль, он улыбается столь красиво созданному и совершенно, как верится, реальному миру, доброму отражению традиций, фольклора, истории самой жизнерадостной, жизнестойкой и жизнеутверждающей страны, слегка подсмеиваясь над устоявшимися стереотипами.
